Утром я проснулся с полной уверенностью, что моя партия победит, а засыпал с мыслью, как меня будут стыдить те, кого я слёзно просил проголосовать за неё. Она проиграла, не набрав даже три процента, но мне не стыдно за неё. Мне стыдно за вас.
В Единый день голосования я был наблюдателем в Прохоровском районе. Участок в промзоне райцентра, на элеваторе. 1200 избирателей, четверть из них — надомники, пожелавшие не приходить на участок. Явка к девяти утра — 60 человек, через полчаса мы сидим в микроавтобусе с членами комиссии, начинаем объезжать электорат.
Все наши надомники — это пожилые бабушки и дедушки, но больше бабушки. Некоторые из них уже не ходят, кто-то ничего не видит, но в большинстве своём они ничего не понимают.
«Я за Путина, покажите мне его», — эту фразу нам повторили раз пять. «Я за партию Путина, покажите мне её», — ещё чаще. «Я за Путина, чтобы не было войны, за кого галочку?».
В старой покосившейся деревянной избушке сквозь окно видна тускло святящаяся лампочка Ильича, во дворе, где нет даже забора, безустанно лает собака, а внутри хаты нас ждут трое: парализованная женщина, её алкоголик муж и алкоголик сын. Из утвари старая электрическая конфорка, обгоревший засаленный чайник и несколько стаканов на грязном столе. В доме медленно остывает печь, топили её вчерашним утром.
— За кого я должно голосовать, ***** [зачем] они мне сдались? — громко вопрошает старуха. — 20 лет не могут воду мне в дом провести! **** [Что] они мне сделали хорошего?
И она, мать и жена алкоголиков (а возможно и сама, пока совсем не подкосило), проголосовала, а ты нет.
В другом доме наблюдателей встретила молодая алкоголичка, члены комиссии пришли на голосование к её старой матери. Пожилая ползёт по полу, хочет проголосовать, заявляет об этом присутствующим. А дочь орёт на неё, прогоняет комиссию и запрещает ставить галочку. Челны УИКа чуть не сдались и собирались было уходить, но один из наблюдателей всех остановил: женщина должна проголосовать.
Когда бабушка доползла, все заметили у неё фингал под глазом. Скорее всего, после их ухода под вторым появился такой же. Но она доползла до порога и проголосовала, зная, что её ждёт, а ты нет.
В следующем доме всё приличнее, из кухни доносится запах пирожков, а прихожая будто не видала пыльных деревенских галош. Нас снова встречает пожилая избирательница, она слепая и не видит нас. Не видит она, и где ей ставить галочку. Хочет уже ткнуть куда-нибудь ручкой, но я останавливаю и зачитываю названия партий и фамилии кандидатов. Этих имён она не знает, и всё равно голосует наугад. А ты даже так не проголосовал.
Эти старушки не понимают что Путин не участвует в выборах, не знают, что президент у нас беспартийный («партия президента» — всего лишь предвыборный лозунг «Единой России»), не в курсе, что за последние несколько лет мы ввязались в несколько войн. Но это неважно, потому что не понимают, зачем и кого они вообще выбирают.
А ты — это молодой белгородский избиратель, москвич, петербуржец. Ты не пришёл на выборы, и выбор за тебя сделали они, вот эти старушки. Выбрали, где жить тебе. Им, по большому счёту, вообще плевать, где ты будешь жить, а некоторым плевать, в какой жидкости они живут сами, но они проголосовали, а ты нет. И не смей сказать, что ты их не выбирал.
Игорь Ермоленко
www.go31.ru
